Нереально жить в обществе и быть свободным от него, утверждал Маркс. На каждом шагу мы, с одной стороны, подвергаемся очевидному либо сокрытому давлению общества, а с другой — будучи частью общества, сами становимся проводниками этого давления. Что дает одному человеку власть, а другого принуждает подчиняться? Разглядим три фактора, которые ведут к восприятию общественного давления.

1. Конформность

Этим словом обозначают добровольческое, хотя далековато не всегда довольно осознанное поведение по типу «как все», «как другие», либо, по другому говоря,
подчинение публичным либо групповым нормам. Одеваться, как все. Непременно поглядеть кинофильм либо прочесть книжку, которые все глядят либо все читают: «Как?! Ты не лицезрел этот кинофильм? Ты не читал эту книжку?» либо: «Как?! Для тебя уже 23, а ты все не замужем?»

Но конформны не все и не во всех ситуациях. В процессе многих исследовательских работ были выявлены причины, поддерживающие и усиливающие склонность к конформному поведению.

Конформность больше, когда все другие члены группы едины во мировоззрении. Чтоб взломать это единодушие, бывает довольно кому-то одному не согласиться с общим воззрением. Чтоб «запустить» конформное поведение, довольно группы из 3-5 человек. При предстоящем увеличении группы уровень конформности не возрастает.

Чем выше степень группового согласия, тем больше уровень конформности. В таких группах заодно выше и склонность принимать последние решения — положительные либо отрицательные, верные либо неправильные, но последние.

В критериях анонимности возможность конформного поведения меньше. С одной стороны, можно для себя позволить, когда лицо в тени и для тебя ничто не грозит. С другой — окружающие не заражают своими воззрениями. Правда, если какие-то вещи стали внутренней меркой того, «как надо», мы можем следовать им и в критериях анонимности.

Чем больше различие меж моим воззрением и воззрением группы, тем большему давлению группы я буду подвергаться. Группа принимает меня как опасность собственной целостности. Обычно мы избегаем оказываться в меньшинстве и можем согласиться с тем, с чем начально не были согласны, только бы не быть «белыми воронами». Но если упрямо и поочередно держаться собственного представления, можно и переубедить большая часть.

Высочайший уровень конформности обычно присущ людям с определенными личностными чертами: низкой самооценкой, не очень высочайшим умом, высочайшей потребностью в принятии другими людьми и одобрении, высочайшим самоконтролем, выраженной авторитарностью. В конце концов, в культурах, где ценности коллектива выше ценностей личных, склонность к конформному поведению выше, чем в культурах, нацеленных на личные ценности. К примеру, на Востоке она выше, чем в странах Запада.

2. Согласие

В отличие от конформности, это
реакция на прямую просьбу вести себя так либо по другому. Есть много методов достигнуть согласия. Какой-то из них делает ставку на постепенность. Он припоминает противостолбнячную прививку, когда поначалу вводят небольшую дозу, позже чуток побольше, а уже позже все другое. Его еще именуют техникой
«ногу — в дверную щель»: когда не впускают в дом, попросить хотя бы приоткрыть дверь… «Не хочешь — не ешь, только попробуй». Расчет тут не только лишь на то, что человек «распробует и войдет во вкус», да и на его ублажение от сотрудничества, которое не просит насилия над собой, отказа от принципов и т.д.

Другой метод
«дверью по физиономии» — ровная противоположность первому. «Одолжи тысчонку. Нет? Ну хорошо, дай на бутылку». Не уступая в большенном, почувствовав себя «твердым» (что приятно), так просто сделать для человека малость, узреть его благодарность и снова ощутить ублажение: «Я могу». Обычно этот метод эффективнее первого.

3. Повиновение

Ах, какой послушливый мальчишка! Какая послушливая девченка! Это молвят мать, папа, бабушка, дедушка, соседка, воспитательница в детском саду, тетя на улице, учительница — хоть какой авторитет. Не очень ли мы послушливые мальчишки и девченки? На чем держится власть? Что дает одному человеку власть, а другого принуждает подчиняться? Молвят о 6 основаниях власти:

  • Власть кнута — в руках власти наказующий контроль. Карабас Барабас с плетью-семихвосткой, надзиратель.
  • Власть пряника — в руках власти поощряющий контроль. Дед Мороз, комитет по присуждению наград, выдающий бесплатные путевки профком.
  • Экспертная власть — приемущество возможностей, умений либо познаний. Гений, мастер, преподаватель.
  • Референтная власть — императивное лицо презентабельно, симпатично, в чем либо сходно с нами. «Голосуйте сердечком!»
  • Легитимная власть — данная законом. Представители судебной власти, милиция, налоговая инспекция, начальство.
  • Информационная власть — обладание информацией и свободой ее распространять. Сми, игры с так именуемым компроматом и т.д.

Все эти основания власти работают не только лишь и не столько так как человек ими обладает, а сначала так как
люди признают за ним наличие этих свойств либо приписывают их ему. «Добрый царь» совсем не непременно добр, а «злой» не непременно зол. Взятые по отдельности, в чистом виде, все эти типы власти наименее эффективны, чем в композициях. Красивый, но не много понимающий и умеющий либо много понимающий и умеющий, но сухой и черствый человек обладает наименьшей властью, чем тот, кто соединяет внутри себя притягательность и мастерство.

Власть кнута и пряника порождает формальное согласие с ней, не задевая личных воззрений. Сломался о спины кнут, кончились пряники — власти нет. Референтная власть связана с переменами поведения, так как владеющий властью нравится людям и они желают нравиться ему и прогуляться на него. Разонравится властвующий — и конец его власти. Экспертная, легитимная, информационная власть быстрее приводят к тому, что взоры, установки, поведение носителя власти принимаются и входят в систему собственных взглядов, установок и поведения тех, кто ему подчинен. Таковой фаворит может позволить для себя быть самим собой, длительно находиться вне собственной команды — его власть не ослабеет. Если же ваше самолюбие урчит, как удовлетворенный кот, когда после отпуска вы обнаруживаете, что без вас дело стояло либо начало рассыпаться, — с вашими лидерскими позициями что-то не в порядке.

Задумываясь о власти, в какой-то момент приходишь к выводу, что дело не в знаках власти и даже не в доставляемых ею благах (хотя, что гласить, они приятны), а в
контроле над людьми. Контролируя поведение других, человек обретает уверенность, что он держит под контролем и себя — свои мысли, убеждения, методы поведения и действия своей жизни. Если задачки добивающегося власти человека с этого начинаются и этим завершаются — неудача!

Был у нас в институте доктор. Ученых степеней достигнул, защитив две диссертации по какому-то маленькому симптому, которому ни до, ни после него никто больше статьи не посвящал. Считал себя основоположником нового раздела в собственной профессии. На лекциях устраивал переклички сначала, перед перерывом, после перерыва и в конце. Запоздать было нельзя. Придти на лекцию без тапочек, белоснежных халатика и шапочки — тоже, хотя аудитория была не в поликлинике. О чем бы ни гласил, сворачивал к симптому имени себя.

Доктору эта игра приносила ублажение — чувство контроля дорогого стоит, а нелюбовь студентов не достаточно для него значила. Чем меньше же обожают, тем больше нуждаются в жестком контроле.

Утрата контроля — суровое испытание для самоуважения и чувства свободы. Пытаясь вернуть и укрепить их, человек нередко делает не то, что навязывают ему воздействия снаружи, а прямо обратные вещи. Запрещенный плод сладок — цензура обычно увеличивает энтузиазм к нелегальной литературе и ее власть над разумами. Попытайтесь изъять какую-нибудь книжку из библиотек, где она годами пылилась на полках, и к ней воспылают стршным энтузиазмом даже те, кто не считая расписания электричек в направлении собственной станции последние 10 лет не читал ничего. Другие варианты реакции на утрату контроля — уход из ситуации (для защиты собственного Я) и появление иллюзий контроля. Кого в школьные годы боль в животике не выручала от слабости в классе? Чем больше человек ведает о том, как удачно он совладевает с жизнью, тем больше подозрений, что по сути жизнь совладевает с ним, а уверяет он бравыми рассказами не столько вас, сколько себя самого.

Ближайшее время внимание психологов завлекает так именуемая
выученная слабость — убежденность человека в том, что все происходит само по себе и от него не зависит. Развивается она при выраженной либо долгой утрате контроля, в особенности в позиции зависимости. Молвят — сломался человек, жизнь сломала. Проявляется она пассивностью и безволием в проблемной ситуации, которые нередко распространяются на все более широкий круг ситуаций и становятся обычной моделью поведения, актуальной стратегией.

Обучение слабости может быть не только лишь на своем опыте, да и на чужом примере — в семье, в школе, при наблюдении немощного поведения других при невозможности вмешаться и поменять ситуацию. Люди резвее сдаются, когда находят сходство меж собой и человеком, демонстрирующим немощное поведение. Общественные экзекуции в прямом и переносном смысле слова (унижающий «разнос» на собрании, наказание перед классом) можно разъяснять какими угодно резонами, но психологически они — направленное воспитание подчиняемости и в конечном варианте слабости. Многие исследователи связывают с выученной беспомощностью развитие депрессии.

Жизнь если и не пробует на каждом шагу загнать нас в угол, то повсевременно ставит в ситуации, требующие активных усилий. Что соединяет воединыжды малыша, получающего все ранее, чем он толком возжелал и успел пальцем пошевелить, и малыша, не получающего ничего, сколько он ни бейся? Стопроцентный фуррор и стопроцентный неуспех, как ни кажется это странноватым, приводят к одному результату: в обеих ситуациях нет смысла стараться —
поисковая активность блокируется. Ребенок с шансами фуррора и неуспеха 50/50 способом проб и ошибок, выигрывая и проигрывая, радуясь успеху и огорчаясь бедам, будет увеличивать свою поисковую активность. Тот, кто в детстве не обжигался о свечи, рискует с бесстрашием кретина засунуть голову в печь. Потому неплохой воспитатель не идет впереди малыша, собой загораживая его от вероятных угроз и самой жизни. Он находится за спиной, так что ребенок встречается с жизнью сам: фуррор будет его своим фуррором, а при беде подстрахуют. Так набирается опыт действенного поведения, который в свою очередь провоцирует поисковую активность: чем она больше, тем меньше возможность появления выученной слабости с ее утратой контроля над жизнью.

Древняя сказка ведает о 2-ух лягушках, оказавшихся в кувшине с молоком. Одна последовала принципу «Если не знаешь, что делать, не делай ничего» и утонула. Другая, руководимая принципом «Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь», колотила лапами, сбила ком масла и, передохнув на нем, выпрыгнула из кувшина. Несложно представить для себя, как проходило их лягушачье детство.

Bиктop Кaгaн — доктор мед наук, M.D., Ph.D., Sci.D., член Амepиканской психической ассоциации и Государственного союза проф психологов-практиков, член Союза писателей Санкт-Петербурга, эксперт центра дистанционного образования «Элитариум»